Отношу исключительно к своему нынешнему восприятию мира, но женщины, которые на виду, — в основном не радуют. (Как, впрочем, и мужчины.) Современные телевизионные «звезды» вульгарны, простопородны, лишены шарма и скверно говорят по-русски. Большей частью. (Чтоб не ставить крест на всей популяции.)
Кого там они считают красивыми? («Они» — все, кроме меня, как оказалось, гендерного мизантропа.) Их оценка — это всего лишь характеристика их вкусов, или, точнее, раз уж я мизантроп, — дурновкусия. Оно проявляется во всех областях нашей недопроявленной жизни — от политики до награждения деятелей культуры орденами и медалями, с медициной, образованием и производством красивых отношений внутри обозначенных мной границ.
Впрочем, есть очаги сопротивления. Эти очаги и греют.
Помню рассказы мамы о довоенном (жутком в своем явлении) времени:
«Женщины в Киеве были красавицы, если хочешь знать:
Оля Винтер. Сестра-балерина сделала себе фамилию Ивер, по-французски «зима». Где они сейчас? Муся Золотницкая. Ася Александрова. Валя Кулакова — помешалась потом в Москве. Муся Садовская — оригинальная.
Она вышла за чекиста Западного. Они были четыре брата, взяли псевдонимы: Южный, Северный, Восточный, Западный… В тридцать седьмом их посадили.
Четыре сестры Цехоня — одна другой красивей.
Стася Бронская — красавица, легкомысленная, но красавица.
Валерия Францевна Драга . В нее стреляли, из-за нее стрелялись. Сумароков (в 1908 году он уже был антрепренёром) женился на Драге, когда она была совсем молодой актрисой. Он был старше нее. Она называла его по имени-отчеству — Сан Саныч и посылала на «вы». А он ее — Драга».
Мама сама в молодости была хороша, как оригинал для скульптуры Ивана Шадра «Девушка с веслом», и персонажи, период цветения которых мне застать не удалось, были не абстрактными именами. Я видел некоторых киевских красавиц в период достойной их зрелости.
И мужчинам-то стареть нелегко… Многие на наших глазах утрачивая обаяние, вероятно, становятся именно теми вздорными и недобрыми персонажами, которыми были и раньше, когда им хватало сил сохранять в жизни сценический образ пристойного человека. Да и нам доставало энергии обманываться, чтобы влиться в их партию, хоть бы они нас и не знали. Причастность к доблестям, которым на самом деле, по словам трактирщика Паливеца из бессмертного Швейка, «цена — дерьмо», все еще выглядит привлекательной для унылого и непродуктивного большинства.https://www.novayagazeta.ru/articles/2018/01/12/75123-krasota-oshibka-prirody