Битвы за художников

Наследники умнеют

После запутанных историй с наследиями таких крупных художников, как Пабло Пикассо и Клиффорд Стилл, наследники все чаще осознают важность поддержки со стороны галерей. «Художники становятся гораздо осторожнее, они хотят, чтобы управление их наследием велось аккуратно, чтобы память об их творчестве не угасала», — отмечает Фрэнк Лорд из юридической компании Herrick Feinstein.

Представители известных художников могут требовать от потенциальных дилеров подробных планов и твердых обещаний. Именно так поступил исполнительный директор Фонда Джозефа и Энни Альберс Николас Фокс Уэбер: он выбрал пять дилеров и разослал им письма, абсолютно идентичные по содержанию, в которых перечислил свои пожелания относительно сотрудничества. Помимо желания, чтобы потенциальный парт­нер разделял с фондом его долгосрочные цели и ценности, Фокс Уэбер хотел работать с галереей, которая, по его словам, «понимала бы, что она является нашим коммерческим подразделением». «Для Альберсов успех измерялся количеством публики, которая увидела и оценила их произведения; они хотели, чтобы то, что они делают, приносило пользу как можно большему числу людей. Я так и написал в том письме: „Я не хочу, чтобы мне приходилось ходить на званые ужины и сидеть там рядом с богатыми коллекционерами… Если нужно что-то продать, этим занимаетесь вы. А от меня этого не ждите“». В итоге директор фонда выбрал галерею David Zwirner.

следники художника должны составить четкое представление о том, что им подходит. «Представительство» галереи может означать очень разные вещи — от неэксклюзивных отношений, предполагающих выставление работ на продажу с комиссией от 20 до 50%, до полной или частичной покупки фондов или управления наследием единолично либо совместно с другими исполнителями. Коллега Лорда по Herrick Feinstein Барбара Лоуренс поясняет: «Подлежащее налогообложению наследие, бенефициариями которого являются родственники художника, — это совсем не то же самое, что не облагаемое налогом наследие, прибыль от которого идет в фонд или благотворительную организацию».

Труднее, чем кажется

Почему же возник спрос на творческое наследие ушедших художников? Ответ на этот вопрос прост и циничен: тот, кто контролирует предложение, контролирует рынок. В условиях, когда дилерам на первичном рынке приходится поставлять на художественные ярмарки все больше и больше произведений искусства, наследие покойных мастеров оказывается для них лакомым куском.

И все же руководители галерей уверяют, что на самом деле ситуация не так проста и даже не всегда так выгодна. Осложнить работу с наследием может как налоговое бремя, так и представления о том, как именно следует исполнять волю художника и заботиться о его творческом наследии, а также напряженные отношения между наследниками. «Когда работаешь с наследием, часто имеешь дело с большим количеством людей, все из которых обладают правом голоса при принятии решений. Поэтому приходится долго искать консенсус, что замедляет процесс», — подтверждает Николас Олни, директор нью-йоркской Paul Kasmin Gallery, представляющей нескольких покойных художников, в том числе Макса Эрнста, Симона Антаи и Роберта Мазеруэлла.

Важно и то, сколько произведений осталось у художника и какого они размера. «У вас нет и не будет ничего, поступающего прямиком из мастерской. Количество произведений ограничено — только это, и ничего больше. Нужно работать с тем, что есть, а не с потенциалом того, что еще появится», — уточняет Марк Пайо.

По мнению Олни, помимо важного каталога-резоне, «прекрасным способом установить прочные связи между произведением художника и его формальным наследием служит заказ новых журналистских расследований и научных работ».

Как отмечает Пайо, если наследие художника попадает в правильную галерею, это на пользу и молодым художникам: «То, что мы делаем для наследий, предельно контекстуализирует и представленное в ней современное искусство».Сара П. Хансон  http://www.theartnewspaper.ru/posts/4643/