На третьем этаже здания Новой Третьяковки, в уголке притаилась выставка работ Семена Файбисовича – художника, который не любит ярлыки. Экспозиция из восьмидесяти полотен спряталась за странного вида красной металлоконструкцией, которая выглядит так, будто ее тут забыли монтажники. Понять что это и откуда можно только после того, как вы покинете пеналообразную анфиладу, наполненную работами художника.
В залах все еще пахнет свежей краской. Старый паркет скрипит под подошвами ботинок. Нейтральное белое пространство встречает вас металлическими каркасами в модном сегодня стиле лофт, на которых развешаны огромные холсты. Три длинных коридора представляют три вехи на творческом пути художника. Первый зал, в котором меньше всего работ, по задумке авторов посвящен первым живописным пробам пера, однако ранние полотна соседствуют со «зрелой» работой «Последняя демонстрация» (1992). Как бы оправдываясь за такой конфуз, художник смущенно пожимает плечами и признается, что ей просто не нашлось другого места. Но и без этих объяснений можно придумать тысячу причин, почему эта вещь вполне закономерна именно здесь, напротив его ранних кухонных натюрмортов и треснувших советских стекол. Получилось довольно символично, как альфа и омега, как начало и конец большого цикла в творческой карьере художника, или как образ советской действительности в ее расцвете и в ее последнем аккорде.
Семен Файбисович, как признается он сам, писал портрет уходящей эпохи и в этих узких залах зритель сталкивается с ней лицом к лицу, бредет по таинственному лабиринту времени, не зная, что или кто ждет его за поворотом. Во втором зале представлены кусочки его больших циклов, посвященных, пожалуй, главному проекту – исследованию зрения человека. Сам художник говорит, что в девяностых стало не на что смотреть, но можно было изучать, как вообще можно видеть мир. Сегодня, двадцать с лишним лет спустя, в это сложно поверить. Да и работы Файбисовича в современном контексте, скорее, убеждают в обратном. Молодому поколению до невозможности интересно именно взглянуть «на те времена», интересно окунуться в них с головой, прочувствовать их, впитать в себя. Возможно, сам о том не догадываясь, художник в годы сильнейшего кризиса реальности смог найти то самое, на что стоило и до сих пор стоит смотреть.
Его стиль очень сложно охарактеризовать. Самый простой путь – назвать его фотореалистом. И вправду, с его полотен на зрителя смотрит до неприличия, казалось бы, натуралистичная, почти фотографическая действительность. Порой неприглядная, местами отвращающая, иногда пугающая. Но если задержаться чуть-чуть подольше, кажется начинаешь чувствовать за всем этим незримое присутствие чего-то еще. Это что-то – взгляд художника. И опыт личного зрения, наложенный на объективнейшую из реальностей – вот что отличает творчество Файбисовича от всех фото- и гипер-реалистов Земли. Они показали ему язык, а он научился на нем говорить. Для Файбисовича, кажется, важно не просто изображать фотографию, а писать то, что она сама изображает.
С другой стороны, сам процесс разглядывания реальности вписывает художника в далекий контекст русского искусства девятнадцатого века, напоминает методы критических реалистов, Передвижников и иже с ними. В Третьяковке об этом тоже догадались, а потому ретроспектива Файбисовича идет практически параллельно с грандиозным музейным бестселлером – выставкой Репина. Сравнение, должно быть, невероятно лестное, однако лично у меня закрадывается опасение: – как бы не потерялись три зала Файбисовича на фоне такого громкого соседства…
Визуальное вчувствование – об этом творчество этого художника. В его работах нет никакой идеологической подоплеки, никакой политической ангажированности. Его полота – констатация факта человеческой способности воспринимать образы. И выставка в Третьяковке в этом идет за самим художником. Экспозиция выстроена так, чтобы зритель максимально близко и плодотворно контактировал с полотнами, чтобы «входил» в их пространство, а они вырывались бы в его. Здесь нет ни модных шумих, нет завлекательных развлечений, есть только художник и зритель. А потому, петляя по залам, не хочется думать о выставке, не хочется говорить о том, как она устроена. Ответ на то, почему так происходит кроется в том простом факте, что и главным куратором, и главным экспозиционером выступал никто иной, как сам Семен Файбисович. А потому назвать этот показ выставкой удается с трудом, это скорее еще один его художественный проект.
Приятным бонусом к посещению становится бесплатный аудиогид, который можно скачать по QR-коду на входе. Текст к нему писал и начитывал сам художник. Кстати, все экспликации тоже вышли из-под его пера, все написаны от первого лица, а потому складывается ощущение глубоко личного общения с мастером, которое приятно разнообразит культурный досуг москвичей.
Каталог к выставке выпускала не сама Третьяковка, его предоставила известная московская галерея Ovcharenko. Мне, к сожалению, так и не удалось в него заглянуть, потому что к моменту, когда я смогла заставить себя вынырнуть из мира, который Файбисович создал для своих зрителей, музейный киоск уже закрылся. Но, мелькая в руках кураторской группы, он производил впечатление труда довольно увесистого и информативного. Очень надеюсь, что так оно и есть!
А вообще, существует такой критерий определения хорошей выставки: если после ее посещения вам хочется говорить об искусстве, хочется рассуждать о высоком, побольше узнать о самом авторе – выставка удалась. Если же, все, о чем вы можете думать – технические огрехи или разнокалиберные недочеты организаторов – значит что-то пошло не так. По субъективным ощущениям могу сказать только одно: как только за мной закрылась дверь выставочного пространства, я забыла обо всем, что могло вывести меня из равновесия – не всплыли в памяти ни странное освещение, ни узкие проходы. Остались только работы Семена Файбисовича и чувство какой-то обнадеживающей легкости. Но открытым остается вопрос: заслуга ли это Третьяковской галереи или же личное обаяние автора?
По итогу, как музейная выставка ретроспектива Файбисовича выглядит по-детски наивной и, мягко говоря, не очень хорошо сделанной. Все-таки, от такого гиганта российской арт-сцены ждешь чего-то большего, чем просто набор картин с пояснениями самого художника. Хотелось бы более глубокого анализа, какой-то рефлексии; хочется чувствовать, что за экспозицией стоит действительно серьезный труд по осмыслению места и роли Файбисовича в отечественной истории искусства. Пока что получилось только сказать, что он, без сомнения, очень интересный художник с невероятным потенциалом. На мой взгляд, для выставки этого недостаточно.
Но если подойти к этому, как к авторскому художественному проекту, эдакой большой инсталляции жизни самого Файбисовича, то и восприниматься она сразу начинает лучше, и интерес к ней возникает неподдельный. Это становится главным козырем Третьяковки – непохожесть этой ретроспективы на другие подобные, имя которым легион. Постоянное присутствие автора выгодно выделяет этот проект на фоне других событий в стенах ГТГ. Единственное, что все-таки настораживает – соседство Репина. Но только время покажет, насколько оно будет продуктивным (или нет). Хочется верить, что такое сравнение не «убьет» вечного свидетеля жизни без прикрас…