Музыкальные образы гения и новые интерпретаторы Чайковского vs пожелтевших страниц истории на выставке в музее Чайковского

Текст: Галина Мумрикова

В Музее Чайковского в Москве вплоть до 13 июня проходит необычная выставка, посвященная творчеству П.И.Чайковского. На одной площадке на стыке традиций и современности «встретились» старые афиши, либретто, ноты, фотографии и суперсовременные, порой провокационные инсталляции, перформансы и коллажи сценографов – выпускников и студентов ГИТИСа. Впрочем, выставка так и называется «Чайковский — XIX-XXI: Традиция vs Эксперимент».

Ну что ж, визави, так визави. Директор музея Музыки Михаил Аркадьевич Брызгалов на открытии в своем выступлении сказал: «…Когда-нибудь и нашу выставку будет кто-то исследовать в электронном каталоге, поэтому каждый раз, открывая такую выставку, мы находимся при зарождении истории».

В традиционной части в стеклянных витринах можно увидеть исторические справки и рекомендации к исполнению, фоторепродукции, фотокопии, партитуры, программы, письма из фондов Российского национального музея музыки. Вот некоторые из них. Программа: П.И.Чайковский. Опера «Пиковая дама». Сценарий и текст В.Мейерхольда и В.Стенича по повести А.С.Пушкина. Постановка В.Мейерхольда. Дирижер – С.А.Самосуд. Ленинградский государственный академический Малый оперный театр, 1936. Или фотографии А.Ставицкой в роли Татьяны в опере «Евгений Онегин» и П.Оленина в роли Онегина, сделанные в одной художественной фотографии Тиле.

Эскизы Петра Степанова к опере «Евгений Онегин» были сделаны в Петербурге для Театра Музыкальной драмы под руководством И,Лапицкого в 1912 году. Классика жанра: Татьяна, в роскошном наряде и малиновом берете.

И вот почти через 90 лет перед нами эскизы костюмов к «Евгению Онегину», выполненные Светланой Архиповой, окончившей ГИТИС в мастерской С.Бархина. Роскошь (какой она, наверное, представлялась людям того времени) осталась, но для нас она совсем другая, несколько завуалированная, более сдержанная. И что интересно: эскизы Светланы реально «поющие», в них слышатся до боли знакомые увертюра, полонез, признания Татьяны. Кристоф Глюк как-то сказал: «Музыка должна играть по отношению к поэтическому произведению ту же роль, какую по отношению к точному рисунку играет яркость красок». Яркость красок – это, скорее, реализм, а нам сейчас больше хочется домыслов и загадочности. Впрочем, если уж продолжать тему «Евгения Онегина», то не иллюстрировал это произведение разве только ленивый.

Вообще с операми Чайковскому и везло, и не везло, равно как и с его новыми произведениями в форме увертюры-фантазии. Музыка Чайковского в то время выбивалась из привычных рамок, не все ее воспринимали. Того же «Евгения Онегина» сам композитор и за оперу-то не считал, а назвал этак скромно «лирическими сценами». Сразу после «Онегина» он приступил к грандиозному замыслу – опере «Орлеанская дева» и впоследствии считал ее своим лучшим произведением. В 1881 году ее уже поставили в Мариинском театре, но особого успеха опера не имела. «Мазепу» вообще подвергли такой критике, что не дай Бог никому. Увертюру-фантазию «Гамлет», впервые прозвучавшую в Петербурге, современники также не поняли, да и сейчас она исполняется под рубрикой «Забытые страницы». Прекрасное произведение, в котором самый лиричный образ Офелии, ее драма и слезы, передает гобой.

Либретто оперы «Ундина» раздосадованный Чайковский вообще сжег, потому что и в Москве, и в Петербурге ее отказались ставить. Да что говорить!..

Современные художники – будущие сценографы – студенты IV курса факультета сценографии ГИТИСа (мастерская Станислава Морозова) «читают» Чайковского совсем по-другому. Гамлет, Мазепа, Мария, Жанна д’Арк, Ундина… Истории, воплощенные в музыке, для молодых художников стали инсталляциями, создавая которые они использовали самые неожиданные материалы. Дерзко. Ново. Главное – страшно интересно.

Самой провокационной работой все, словно сговорившись, дружно назвали инсталляцию Ирины Бринкус по мотивам оперы Чайковского «Орлеанская дева» (мясо, волосы, эпоксидная смола, пластик, ДВП, песок, бусины, бисер). Сама Ирина сделала такую подпись: «Это образ Столетней войны. В музыке Петра Чайковского четко прослеживаются исторические и психологические мотивы. На этом контрасте и выстроена композиция произведения. Красное мясо и обугленная черная люстра». Смело, ничего не скажешь. Мне больше по душе инсталляция Ирины из «Гамлета». Офелия, среди разбитых осколков, цветы. Ведь это ж разбитая цветущая жизнь молодой девушки, которая любила и была любима. И вот безумие, все разбито, все кончено, не успев расцвести.

Инсталляция Алены Грек по мотивам оперы Чайковского «Мазепа» тоже построена на любви, которая закончилась катастрофой. Художница не лавирует между историей и личными коллизиями героев, нет. Она их переплетает – драму истории и драму любви. Художница пишет: «…И совершенно неясно, какая из этих драм важнее: искренние слезы маски-Марии или смешные трагедии глиняных человечков Мазепы и его товарищей».

Инсталляция Насти Миловой – это своеобразная этажерка аквариумов, в которых мы видим кораллы, кристаллы, раковины, как будто пытаемся отыскать ту самую Ундину, превратившуюся в ручей. Снова любовная драма. И… драма Чайковского. Оперу нигде не хотели ставить, и композитор сжег либретто. Его фрагментарно восстановили уже в 2017 году, но ведь при жизни автор так и не услышал свое творение на оперных сценах России.

Мне больше всего на выставке понравились эскизы Геннадия Скоморохова, выпускника факультета сценографии ГИТИСа 2016 года (мастерская В.Архипова) к «Щелкунчику». После интерпретации Шемякина в Мариинке здесь просто-таки – царство музыки и музыкальных инструментов. Кстати, этот балет, написанный Чайковским по заказу, наверное, самый провокационный из всего, что написано композитором. И балетмейстерам, и художникам вот уж сколько лет неймется в нем что-то переделать, создать свое, придумать новую изысканную интерпретацию.

Критик Борис Асафьев писал об этой музыке: «Щелкунчик» – совершеннейшее художественное явление: симфония о детстве. Нет, вернее о том, когда детство – на переломе. Когда уже волнуют надежды еще неведомой юности… Когда сны влекут мысли и чувства вперед, а неосознанное – в жизнь только предчувствуемую».

Позвольте на этой оптимистической ноте и закончить свой маленький репортаж с выставки.